«Между прочим, многие, особенно по молодости, ошибочно полагают, что детскость свидетельствует о слабости или даже дегенеративности особи. Не совсем так. Любой биолог вам скажет, что хомо сапиенс это «половозрелый детёныш обезьяны». Детёныши млекопитающих похожи на людей, а потом начинается период полового созревания. У зверушки растут клыки, бицепсы, глаза наливаются кровью. А дальше биография понятная: сиськи-пиписьки, крэк, первая ходка, прописка в камере, наколки и все дела. Зверь пошёл долбиться чугунным лбом о стальные двери. Типа «взрослый». Так что с Альфы Центавра прилетят эмиссары совсем другого рода. Метр пятьдесят, узкие плечики, улыбочки, тихой голос, деликатное шевеление вибриссами. Сидеть будут скромно, на табуреточке. Рядом с табуреточкой небольшой рычажок. На рычажок полупрозрачной лапкой нажали – превратили Луну в бублик. Для начала разговора. Чтобы, значит, на Земле поняли, кто приехал.
А зверь он миллионы лет в лесу лбом долбиться будет. Бумм, бумм. Тупость и ум две вещи несовместные. Ребёнок глуп, но не туп. Сапиенсы неимоверно удлинили детство особи, детство у них набирает такую инерцию, что прошибает ловушку полового созревания. Биологическая колея делает поворот в лесок, а люди поворот проскакивают. Ну не все, конечно. Самые сильные. Потому что сила человека как биологического существа – разум. Это его крылья птицы или челюсти акулы. Видовая специализация. Акула с увеличенными глазами или птица с более прочными костями это слабая особь. Главное – зубы, главное — крылья. У человека главное — мозг. А толщина лба дело десятое. В лучшем случае – не мешающее.»
«Вас реально не существует»
Вообще когда мне плохо я стараюсь вспоминать, что на самом деле меня не существует.
Галковский о философии
«1) Философия – это состояние, экзистенциальная ситуация, мистерия жизни. Философ – умирающий самец; самец, находящийся в жалком состоянии; это созерцатель, это тот, кому все равно. Исходя из такого определения, обусловленного гендерными различиями, женщина не может быть философом, поскольку не может долго находиться в подобной пограничной ситуации; она собрана, ответственна, прилежна и аккуратна; в то время как основа философии — ничегонеделание. Поэтому женщина может быть лишь преподавателем философии.
2) Философия – это так же джигитовка самца перед самкой. Только в этом смысле такое количество пребывающих на факультете девушек оправдано.
3) Философия – антикультурная деятельность, она разрушительна и опасна, поскольку для нее нет табу, в то время как культура строится на системе норм и запретов. Философ – человек вне культуры. Философские факультеты и преподаватели философии являются созидателями культуры, а значит и ограничений.»
Пелевин о манипулятивном поведении
«Мы любим вовсе не тех, кто сделал нам что-то хорошее. Мы любим тех, кому сделали что-то хорошее мы сами. И чем больше хорошего мы им сделали, тем больше хотим сделать еще. Это психологический закон. Женщина уже много тысячелетий успешно на нем паразитирует. Она убеждает вампира, будто испытывает непрерывные множественные оргазмы, чтобы вампир поверил, что сделал ее счастливой — и захотел сделать еще счастливее. Разве не понятно? Речь идет об инвестициях. Чем шумнее женщина сопит и ахает, тем больший объем средств она пытается освоить. А это надо пресекать в зародыше».
Пелевин о вовлеченности
— В лес бежим, быстро! — повторил Володин и вскочил на ноги.
— Какой лес? Ведь никакого леса нет на самом деле!
— Ты, главное, беги, а лес образуется. Давай беги!
Нет времени
Пелевин об умирающих личинах
«То, что видишь каждый день много лет, постепенно превращается в памятник тебе самому — каким ты был когда-то, — потому что несет на себе отпечаток чувств уже почти исчезнувшего человека, появляющегося в тебе на несколько мгновений, когда ты видишь то же самое, что видел когда-то он. Видеть — на самом деле значит накладывать свою душу на стандартный отпечаток на сетчатке стандартного человеческого глаза.»
Пелевин. Легенда о метро
«Самую красивую и самую страшную легенду о московском метро придумали дети; это одна из страшилок, которые рассказывали в пионерлагерях. Когда в палате становилось темно, начинались рассказы о том, что происходит с людьми, которые засыпают в поездах и пропускают конечную станцию. Когда поезд въезжает в метро, людей будят, вытаскивают из вагонов и сажают на цепь. После этого они проводят долгие годы под землей, работая и ремонтируя те загадочные механизмы, которые приводят огромный организм метро в движение. Все это время они находятся как-бы в трансе, потому что им что-то подсыпают в еду. Когда они стареют и уже не могут работать, они в один прекрасный день просыпаются в переполненном вагоне, посреди людей, едущих на работу. Они ничего не помнят о своей жизни под землей, просто им становится ясно, что еще вчера они были молоды и полны надежд, а сегодня старики. Их жизнь окончена, и они совершенно не понимают, что же произошло между вчера и сегодня.»
Велеслав – Из «Философского дневника»
Великое в малом
<22.02.2012>
[LXIII.1(187)] Иногда человеку легче принять великие потрясения — войну, мор, голод, стихийное бедствие, нежели банальную потерю собственного кошелька. Великие бедствия воспринимаются обычным человеком по-настоящему, лишь когда они начинают затрагивать его самого или его близкий круг, то есть когда попадают в поле его непосредственного внимания. Когда война гремит в отдалении или не касается человека лично, он может быть весьма благоразумен и даже призывать к благоразумию других, предлагая им крепиться, быть стойкими перед лицом надвигающейся катастрофы и т.п. Но когда дело касается какой-нибудь мелочи, но затронувшей человека лично, подобно вышеупомянутому кошельку, — его благоразумие исчезает вмиг, и на все призывы окружающих «крепиться» он отвечает лишь нескрываемым чувством досады.
[LXIII.2(188)] Когда нечто нарушает наш покой, разрушает привычный образ Жизни, мы можем не принимать случившееся и отождествляться с чувством потери, а можем, приняв произошедшее как данность, остаться невовлечёнными наблюдателями происходящего — смотреть на это глазами не личности, но индивидуальности или даже Сущности*. Следить по газетным публикациям за военными действиями, происходящими где-нибудь в другой стране, и прятаться от пуль в развалинах собственного дома — это не одно и то же. Быть Философом, читая утренние газеты, и быть Философом, глядя в лицо своей Смерти, — это несопоставимо разные уровни Философии. Но чего стоит вся «газетная» Философия, если даже банальная потеря кошелька может легко сбросить человека с пьедестала Философа, на который он водрузил себя в минуты послеобеденного благодушия?
* Личность борется за своё выживание в Мире, населённом множеством других личностей. Индивидуальность существует не «против кого-то», а «за себя», точнее, за Истинного СЕБЯ. Сущность пребывает в Изначальном ЕДИНСТВЕ со всем сущим. Если смотреть на Мир глазами личности, то его существование представляется как непрерывная борьба всех со всеми за выживание. Если смотреть глазами индивидуальности, Мир есть поле проявления человеком своей Истинной Воли, Духовного творчества. Если смотреть глазами Сущности, Мир есть проявленная грань Непроявленного НЕРОЖДЁННОГО, зримое во множестве ликов и форм выражение Духовного ВСЕЕДИНСТВА.
[LXIII.3(189)] «Чтобы победить врага, сначала победи себя» (Хаттори Хандзо, XVI в.). Чтобы обрести Свободу, освободись сначала от кошелька (точнее, от своей зависимости от него, — сам кошелёк тут ни при чём). И перестань, наконец, ненавидеть и осуждать кого-то другого за свои собственные страдания. Перестань искать внешних врагов — среди «коммунистов», «демократов», «фашистов», «евреев», «инопланетян»! Показатель глубины твоего понимания — это качество твоей обычной Жизни, СОВЕРШЕНСТВО В ПОВСЕДНЕВНОСТИ. Только если ты пережил потерю собственного кошелька, у тебя есть шанс пережить войну, но не наоборот!..
Упанишады и другие духовные писания
Нашёл два замечательных сайта:
Упанишады и другие духовные писания Санатана Дхармы.