Осознал очень важную аберрацию при нашем восприятии дописьменных культур, исследуемых почти исключительно методами археологии.
Поскольку мы имеем дело исключительно с материальными объектами преимущественно хозяйственного назначения, то у нас волей-неволей складывается впечатление, что первобытный человек только и делал, что долбил, отщеплял, рубил, сверлил, охотился, разделывал мясо, смалывал зерна и т.д.
Этнографическое наблюдение за архаичными народами, которые много мечтают, много болтают, проводят ритуалы, устраивают шаманские камлания, ленятся, рассказывают абсурдные сказки, должно бы убедить нас в обратном.
Но власть вещей все равно превращает в нашем сознании первобытного человека в стихийного материалиста и фанатичного трудягу.